М. Б. Солодкий
Жужжание
жука и скрежет старой ветки, тихая песня
ветра в ветвях, всплески воды там, где
тонкие прутики веток плакучей ивы
жёлто-зелёными её слезами стекли в воду.
Жаркий,
душный полдень не так уж жарок у реки с
её тенистыми деревьями по берегам и
благодатным, дующим от лиманов бризом.
Прибрежные
валы благоухают разнотравьем с сильною
нотою мяты; шустрые камышовки пищат
где-то ближе к воде — в высоком бурьяне.
Тяжёлые
пенопластовые поплавки замерли в
неспешной воде, чёрной в тени укрывшей
лодочку ивы, а торчащие из них гусиные
перья то и дело привечают небольших
стрекоз...
У
детства миллион жизней в запасе, и это
ленивое ожидание клёва в час, когда
ничто и никогда не клюёт, тому
подтверждением. Спешить некуда и незачем,
разве что к полднику стоило бы быть
дома, где бабушка доброй щедрой рукой
намажет янтарь мёда на ватную мякоть
домашнего хлеба и нальёт горячего молока
в большую кружку. Но это всё можно
отложить и до ужина. Ведь — вопреки всем
законам природы — вот именно здесь и
сейчас поплавок неожиданно вздрогнет,
отпугнув засидевшуюся на нём стрекозу,
подскочит, как солдат, услышавший сигнал
к бою, и солдатом же, но подкошенным
пулей упадет на воду, а потом тихо так
поползёт в сторону, точно раненый в
укрытие, а ты привстанешь в своей
лодчёнке, упрёшься ногою в борт, как
если ты обладаешь даром предвидения и
точно знаешь, что там именно он, —
подсечёшь долгожданную добычу и начнёшь
борьбу с золотым двухкилограммовым
красавцем-карпом, решившим-таки клюнуть,
когда все его собратья ушли на дневной
сон...